Света вставила ключ в замочную скважину. День был тяжелым, хотелось просто лечь и уткнуться в подушку. Но из кухни доносились голоса. Павел и мама.
Света нехотя разулась и прошла на кухню. На столе стояла тарелка с домашними котлетами.
— Прочь из дома! И мамашу свою прихвати! — закричал Павел, увидев Свету.
— Но это мой дом, не ты ли в него переехал?! — ответила Света, чувствуя, как ее начинает трясти.
Тамара Викторовна, ее мать, сидела за столом, вытирая глаза платком.
— Мама, что тут происходит?
— Я просто пришла проведать вас… — голос матери дрогнул. — А твой… этот… начал кричать, что я хожу как к себе домой.
— Твоя мать заявилась без предупреждения! — вызывающе смотрел Павел. — У меня был тяжелый день, я хотел отдохнуть, а не слушать ее истории!
Света посмотрела на Павла. Когда тот милый парень, с которым она познакомилась, превратился в это раздраженное существо? Год назад все было по-другому. Павел переехал к ней с одним чемоданом, назвав это «временным решением».
— Паш, мама просто зашла. Что в этом такого?
— То, что она приходит без звонка! То, что она считает эту квартиру своей! Я живу здесь год, а чувствую себя как в проходном дворе!
— Светочка, я, наверное, пойду, — начала подниматься Тамара Викторовна.
— Сиди, мама, — Света сжала кулаки. — Это моя квартира. Я ее купила сама, плачу за коммуналку. И мама может приходить, когда захочет.
Павел фыркнул. Такие сцены стали происходить все чаще. Сначала мелкие замечания, потом критика каждого ее решения.
— Тамара Викторовна, вы же понимаете, что молодой семье нужно личное пространство? — Павел вдруг сменил тон на приторно-вежливый.
Света увидела, как мама беспомощно кивнула, и в этот момент что-то переключилось. Мама, которая помогала ей после развода, сидела с маленьким Мишей, когда Света работала сверхурочно, чтобы накопить на эту квартиру… Теперь должна спрашивать разрешения?
— Паш, а ты не забыл, что живешь здесь без прописки? Что ни копейки не вложил в эту квартиру? — Света почувствовала, как губы начинают дрожать. — Ты даже за коммуналку не платишь!
— Ну, конечно. Теперь будем меряться, кто сколько платит. Очень по-женски.
— Дело не в деньгах, а в уважении. Ты не уважаешь ни меня, ни мою маму.
— Раз так, может, мне стоит уйти? — Павел прищурился, ожидая, что она начнет его останавливать.
— Может, и стоит, — тихо ответила она.
Тамара Викторовна встала.
— Дети, я пойду. Вам нужно поговорить.
— Нет, мама, — Света взяла ее за руку. — Оставайся. Мы с Пашей выйдем в комнату.
— Ты не понимаешь, да? — заговорил Павел, как только они оказались в спальне. — Я мужчина. Я должен чувствовать себя хозяином в своем доме.
— В каком «своем» доме, Паша? Ты живешь в моей квартире.
— Мне нужно чувствовать, что это и мой дом тоже. Что у меня есть право голоса.
— Право голоса — да. Но не право командования. Послушай, моя мама — тоже часть моей жизни.
— А я, значит, должен это терпеть?
— Нет, Паш. Не обязательно. Ты можешь уйти.
Эти слова вырвались сами собой. Павел застыл.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Если ты не можешь уважать мою маму, тогда нам стоит расстаться.
— А как же мы? Наше будущее?
— Наше будущее должно строиться на уважении, а не на контроле.
Павел какое-то время молчал.
— Я люблю тебя, — тихо сказал он. — Но мне действительно нужно чувствовать, что у меня есть дом.
— Паш, дом — это не стены, это отношения.
— Хорошо. Я… попробую, — он глубоко вздохнул.
Они вернулись на кухню.
— Тамара Викторовна, извините, — неожиданно произнес Павел. — Я был груб.
Мама Светы удивленно посмотрела на него.
— Ничего страшного, Паша.
— И все-таки я буду звонить перед визитом, — улыбнулась она. — Так для всех будет лучше.
Когда за матерью закрылась дверь, Света почувствовала, что разговор — только начало. Что-то в глазах Павла было неискренним.
Прошла неделя. Света сменила тактику. Больше не спорила, отвечала коротко. Со стороны казалось, что все наладилось. Павел расслабился. Но что-то изменилось. Света словно выстроила невидимую стену.
На восьмой день Павел заявил:
— Сегодня я беру твою машину. У меня встреча.
— Нет, Паша. Машина нужна мне. Возьми такси.
— Что значит «нет»?
— А мне нужна моя машина, — повторила Света.
Павел остался стоять с раскрытым ртом. Света больше не позволяла ему указывать. Ужин теперь готовила только себе. «Можешь приготовить сам», — говорила она.
— Ты как будто меня игнорируешь! — заявил он как-то вечером.
— Нет, просто живу в своем доме, — спокойно ответила Света.
Это было последней каплей. Павел взорвался:
— В своем доме? А я кто тогда? Гость? Хватит напоминать, что квартира твоя! Я тут живу, значит, это и мой дом!
Света выключила телевизор.
— Дом — это не просто территория, Паша. А в твоем отношении ко мне я не вижу ничего домашнего. Только попытки контролировать.
В субботу в дверь позвонили. На пороге стояла Тамара Викторовна.
— Доброе утро, дочка! Я как обещала, звоню перед приходом.
Павел, услышав голос тещи, выскочил из ванной.
— Опять? — прошипел он.
— Я слышала, — спокойно ответила Света. — И мама позвонила.
— Мне все равно! Прочь из дома! И мамашу свою прихвати!
— Но это мой дом, — сказала Света тихо. — Не ты ли в него переехал?
Эти слова прозвучали как приговор. Света вышла в коридор, достала из шкафа сумку Павла и положила ее на пол. Внутри были аккуратно сложены его вещи.
— Найди дом, где ты хозяин. Этот — не твой.
— Что? Ты меня выгоняешь?
— Не из-за разговора, Паша. Из-за отношения. Я не могу жить с человеком, который не уважает меня и мою семью.
— Это ты сейчас не уважаешь меня! Выставляешь как квартиранта!
— Именно им ты и был все это время, — грустно улыбнулась Света.
Павел схватил сумку.
— Ты об этом пожалеешь, — бросил он и с грохотом захлопнул дверь.
Через час пришло сообщение: «Ты все испортила». Света не ответила. Она наливала чай матери и впервые за долгое время чувствовала себя хозяйкой в собственном доме.
На следующий день позвонила мать Павла, Нина Алексеевна. Голос звенел от обиды. Света выслушала и просто переслала ей фотографию свидетельства о собственности на квартиру.
Через неделю Павел попробовал вернуться. С цветами, извинениями, обещаниями.
— Я все понял, Свет. Давай попробуем еще раз.
Света смотрела на него сквозь дверную цепочку. Потом покачала головой:
— Прости, Паша. Но нет.
С тех пор Света больше не пускала в свой дом тех, кто не умел уважать чужие границы. Павел еще несколько раз пытался вернуться, потом с угрозами забрать «свою долю». Но дверь квартиры оставалась для него закрытой.
Иногда, сидя на кухне, Света задумывалась: стоило ли оно того? Может, нужно было потерпеть? Но потом она вспоминала ту тяжесть, то ощущение, будто не принадлежишь сама себе… И понимала: да, стоило. Потому что дом — это место, где ты можешь быть собой. Без оправданий и без страха.
