В подъезде пахло кошками и чужими котлетами. Надя торопливо поднималась по лестнице, услышав знакомый скрип дверной петли. Дверь её квартиры, её единственного убежища после развода, была распахнута.
— Надя, это ты, ну наконец-то! — голос свекрови Валентины Петровны звучал так, будто хозяйка давно сменилась.
Надя замерла на пороге. Валентина Петровна сидела в её любимом кресле. На полу, у входа в спальню, стояли баулы, набитые до отказа.
— Что это? — выдавила Надя.
— А, это вещи, — свекровь махнула рукой. — Мои, переезжаю я, Наденька, куда мне, старухе, одной куковать?
Надя почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Валентина Петровна, вы в своём уме, это моя квартира!
— Твоя, твоя, — добродушно кивнула та. — Но ведь я же помогла тебе её купить, Наденька, ты забыла тот первоначальный взнос? Я тогда последние гроши отнесла в банк.
Надя сделала глубокий вдох. Первоначальный взнос был, но эти деньги она давно вернула с лихвой в виде бесконечных услуг и морального давления.
— Валентина Петровна, я вам всё вернула с процентами! Я здесь прописана, налоги плачу!
— Ну, что ты. А кто тебе квартиру выбирал, а? Кто с тобой по этим хрущёвкам бегал? Я, Наденька, и обои тебе клеить помогала!
Надя увидела, как в углу стоит её старый чемодан, открытый, с её скомканными вещами.
— Вы зачем мои вещи трогаете?!
— А куда мне свои-то девать? — Валентина Петровна хищно усмехнулась. — Места-то нет, вот я и решила, что ты, наверное, всё равно переезжать собираешься.
— Я не собираюсь никуда переезжать! Это моя квартира!
— А ты, Наденька, разве имеешь право так говорить со старшими? — голос свекрови стал медовым. — Я тебя вырастила, считай, откормила, лучшие рецепты борща давала, а ты теперь меня, как собаку, выгоняешь, неблагодарная!
— Валентина Петровна, пожалуйста, уходите, — Надя старалась говорить спокойно. — Прямо сейчас.
— Не уйду! Я здесь жить буду! Мне юрист сказал, что я имею право, я же вносила деньги, это инвестиции!
Надя достала телефон.
— Я вызываю полицию.
— Вызывай! — злорадно усмехнулась свекровь. — У меня и свидетели есть, соседки, я им сказала, что ты меня выгоняешь!
Тут в дверь позвонили. На пороге стояла соседка Марья Семёновна.
— Наденька, милая, что ж ты, такую добрую женщину, да на улицу? Я ж помню, как она тебе эту квартиру чуть ли не в зубах принесла!
Надя почувствовала себя загнанной в угол.
— Ну что, теперь поняла, что никто тебе не поверит, — ухмыльнулась Валентина Петровна, когда соседка ушла. — Я здесь остаюсь.
Прошла неделя ада. Надя просыпалась под запах свекровиных котлет, засыпала под бубнёж телевизора. Однажды вечером она застала Валентину Петровну в своей спальне. Свекровь примеряла её новую ночнушку.
— Наденька, тебе она велика, а мне в самый раз, я её себе заберу, ладно?
Последняя капля. Внутри Нади поднялась волна чистой ярости.
— Выйдете из моей комнаты, сейчас же! — Голос Нади был низким, почти звериным.
— Ты что, совсем озверела? — пролепетала свекровь, но ночнушку сняла.
— Это моя территория! — Надя шагнула вперёд. — Я запрещаю вам вообще находиться в этой квартире! Вы воровка, захватчица, и вы вымететесь отсюда прямо сейчас!
Валентина Петровна попятилась.
— Ах, так ты, значит, воевать собралась? Ну-ну, посмотрим!
На следующее утро Надя взяла отгул и обзвонила юристов. Один молодой адвокат, Кирилл, услышав историю, внезапно спросил:
— А у вас есть свидетели, что она говорила, что ты вернула деньги, или переписки?
Надя вспомнила про SMS. Она переводила деньги много раз, на карточку Миши, который передавал их матери. У неё были скриншоты и банковские выписки.
— Есть. Много.
— Отлично! Плюс, она нарушила ваше право на неприкосновенность жилища. У вас же камеры домофона есть? Подаём заявление в полицию, чтобы зафиксировать факт, а дальше ждём её шага.
Так и случилось. Валентина Петровна молчала, но Надя знала: она что-то затевает. И она затеяла. Через несколько дней Надя нашла под дверью письмо. Иск от Валентины Петровны о признании права собственности на долю в квартире и возмещении морального ущерба.
Судебное заседание. Надя в строгом костюме, рядом Кирилл. Напротив — Валентина Петровна с лицом мученицы и сгорбленный Миша.
— Гражданка Петрова, — начал судья, — какие у вас есть доказательства?
Валентина Петровна рассказала, как отдала последние сбережения, как помогала по дому, а теперь её выбрасывают.
— А вы, Гражданка Смирнова, что можете сказать?
Надя достала папку. Спокойно, чётко, она начала зачитывать выписки из банков: даты, суммы, скриншоты СМС. А потом представила справку из полиции о незаконном проникновении, подтверждённую записями с камер.
Валентина Петровна побагровела, Миша сидел, уставившись в пол. Свидетели-соседки начали путаться в показаниях.
Судья слушал внимательно.
— Денежные средства были возвращены, оснований для признания права собственности на долю нет. Действия истца по проникновению в чужое жилище являются незаконными. Иск отклонить.
В зале повисла тишина. Валентина Петровна вскочила.
— Да как же так, это же несправедливо!
— Суд руководствуется фактами и документами, гражданка Петрова, — спокойно ответил судья.
Валентина Петровна подошла к Наде, в её глазах была ярость.
— Ты победила, — прошипела она. — Но это не конец.
— Я просто отстояла своё, — спокойно ответила Надя.
Михаил поднял глаза на Надю.
— Надя, — выдавил он. — Я не знал, мама…
— Значит, теперь знаешь. Теперь живите своей жизнью, и не лезьте в мою.
Она развернулась и пошла к выходу. За спиной остался душный зал суда и Михаил, который так и не смог повзрослеть.
Надя вышла на улицу, воздух был свежий. Она дошла до своего дома. Пахло кошками и чужими котлетами, но теперь это не казалось страшным. Дверь её квартиры была заперта, на этот раз по-настоящему, и ключ от неё был только у неё.
